Олег Радзинский рассказывает:
«Мне помогло легкомыслие: я относился ко всему происходящему с любопытством, словно смотрел кино, в котором сам же и снимался.
Страшно было два раза. Первый, когда меня – как и всех диссидентов в СССР – во время следствия решили подвергнуть принудительной психиатрической экспертизе в Институте им. Сербского. Считалось, что если человек против Советской власти, то он ненормальный, потому что нормальные люди были «за». Проблема в том, что в психиатрии нет сроков: тебя запирают в спецпсихбольницу, и сидишь там, пока не признают выздоровевшим. Здоровому дадут срок, отсидишь – выйдешь (если по окончании срока не дадут новый). А если признают душевнобольным, то, во-первых, будешь сидеть, пока власти удобно тебя изолировать, а, во-вторых, будут принудительно лечить психотропными препаратами, от которых легко и вправду сойти с ума. Меня, к счастью, признали до противности здоровым: как сказал при расставании – перед тем, как меня увезли обратно в Лефортово – известный советский психиатрический палач доктор Яков Лазаревич Ландау (пусть родина знает своих героев): «Вы, Радзинский, патологически нормальны: у вас нет даже психопатии, которая является современной психиатрической нормой». Я скромно потупился, развел руками и промолчал: виноват.
Второй раз было страшно, когда я попал в бунт на Свердловской пересылке. Меня на этапе (по какой-то известной только «куму» – начальнику по режиму – причине) держали в одиночках, чтобы я, должно быть, плохо не влиял на уголовников. В Свердловке сразу по прибытию меня посадили в одиночку на 32-й пост, где держали «вышкарей», то есть приговоренных к смертной казни. Я сначала не понял, что это за пост, но зэка из соседних камер быстро объяснили. Мне было все равно, тем более что кормили «вышкарей» лучше, чем других заключенных, и я радостно отъедался и отсыпался после этапа. И вот 7 ноября – на праздник – «вертухай» (дежурный по посту) избил заключенного: он просунул швабру в «кормушку», а камеры были крошечные, спрятаться негде, и избил его этой шваброй. Зэка звали Захар. Захар, понятно, «пробил» этот беспредел по посту, и «вышкари» взбунтовались: начали жечь бумагу, матрасы и кричать в окна (пост был в полуподвале), что менты творят беспредел. Напротив был спец, где сидел «строгач» (строгий режим) и «особняк» (особо строгий режим), тем тоже терять особо нечего, и они, понятно, поддержали бунт, начав крушить и палить свои «хаты» (камеры). Прибежал ДПНСИ (Дежурный Помощник Начальника Следственного Изолятора), раскричался, но 32-й пост не успокаивался. ДПНСИ подумал и вызвал «веселых ребят», то есть специальную группу для усмирения бунтов заключенных. Те ворвались на пост с дубинками из белого каучука, на которых красной краской было написано «Анальгин» (я видел, когда позже открыли мою «кормушку» во время разговора с ДПНСИ). И встали по двое у каждой камеры. Вот тут я и испугался: им-то все равно, что я иду в этап, что я – не «вышкарь», им сейчас скажут открывать камеры одну за другой и избивать зэка, и они будут выполнять – приказ. И могут забить на смерть, во время усмирения бунтов это случалось часто, и все зэка об этом знали. К счастью, – когда пугаюсь - я начинаю думать быстрее. Я позвал ДПНСИ и объяснил ему, что я – диссидент из Москвы, мое дело вел КГБ СССР, иду этапом на место отбывания наказания, и он отвечает за меня перед «комитетскими». И что я обязательно, обязательно, как только дойду до места, найду способ сообщить заграничным корреспондентам о царящем в Свердловке беспределе. Разгорится международный скандал, КГБ будет недоволен такой публичностью и накажут, конечно же, его, ДПНСИ, потому что он, во-первых, мент, а комитетские ненавидят ментов, и, во-вторых, я постараюсь описать его роль как можно красочнее. С подробностями. Я потребовал, чтобы вызвали дежурного прокурора по надзору и «лепилу» (врача) для освидетельствования избитого Захара и составили акт. Это, конечно, был блеф, никаким корреспондентам я ничего сообщить не мог, да им это было вовсе и не интересно, но ДПНСИ задумался, поскольку с КГБ СССР ссориться не хотел. На него, как на любого провинциального советского служилого человека, угроза иметь дело с московским начальством действовала автоматически, на подсознательном уровне. Он пошел посмотреть мое дело, почитал, подумал и отозвал «веселых ребят». Все обошлось, и вертухая, избившего Захара, больше на этот пост не ставили. Что было потом, не знаю: меня через две недели этапировали в Томск. Зэка-вышкари благодарили, что помог, но – по-честному – я не их, а себя спасал. Противно признаваться в трусости, но врать еще противнее».
*******
На этом ресурсе http://www.helpjet.net/ вы сможете найти разнообразные драйвера и прошивки для ваших компьютерных и электронных устройств.
Journal information